Понты и волшебство - Страница 113

113

Если в эту, то почему мои руки тоскуют по рукояти боевого меча, почему мое сердце тянет к прекрасной Галадриэли, почему мне не хватает рядом Моргана, Кимли и сэра Реджи?

Если в ту, то почему я отдаю приказы Александру и звоню Тенгизу с просьбой уладить мои проблемы?

Или я сплю в своей палате в больнице для умалишенных, и мне снится моя война с Темным Властелином, или я сплю в тайном проходе гномов, и мне снится моя прежняя жизнь, только преломленная через какую-то кривую призму. Какой вариант верен?

А если я живу и там, и там, ведь бывает же, наверное, и такое, то какую сторону мне следует выбрать навсегда и как это сделать?

Если я сплю сейчас, то как мне проснуться?

Дверь открылась, и в палату протиснулся доктор Кац, знакомый мне по прошлому… пробуждению? Кошмару?

Его удивление при виде меня, спокойно сидящего на кровати и смотрящего в стену перед собой, было недолгим.

– Санитары! – зычно крикнул он в коридор, и мою палату заполнили четыре фигуры в белых костюмах.

Шутите, ребята, подумал я, вас только четверо, и со мной вам не совладать. Может, вы и привыкли иметь дело с буйными больными, но такого, как я, видеть вам еще не приходилось.

Как бы там ни было, я не собирался валяться в постели, словно овощ.

Первого санитара я встретил пинком в живот. Судя по выражению его лица, мальчику стало больно. Он охнул и упал на пол, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег селедка.

Второго я одарил своим фирменным правым в челюсть, и та привычно хрустнула под моим кулаком. Этот охнуть не успел, а повалился, как столб, снесенный попавшим в занос и не успевшим притормозить КамАЗом.

Двое оставшихся были осторожнее. Они медленно заходили с флангов, прикрывая прижавшегося к стене доктора.

Я сделал шаг назад, упираясь спиной в спинку кровати, обманным движением заставил отступить правого, а сам метнулся влево и обрушил на санитара град ударов. Он, конечно, ни в чем не виноват, подумал я, но таков его профессиональный риск. Не все же сумасшедшим страдать от его силы, пора и самому попробовать, почем фунт изюму.

Последний санитар набросился на меня со спины и прижал мои руки к бокам. Сразу же вперед проскользнул доктор, в его руке был зажат шприц.

Я ударил его ногами в грудь, одновременно откидывая голову назад, и мой затылок врезался в лицо санитару. Хватка сразу ослабла, и я бросил санитара через себя, траектория его полета завершилась в двух шагах от моей кровати, и он погреб под собой остатки тумбочки с лекарственными препаратами.

– Все хорошо, – сказал доктор. – Все хорошо, спокойно.

Он был бледен и испуган. Я его хорошо понимаю. Оказаться в одной палате с обезумевшим медведем-гризли было бы не более опасно, чем находиться сейчас рядом со мной.

Но я хочу отдать ему должное, он сделал все, что мог. Даже в таком безвыходном положении он попытался выполнить свой врачебный долг и уколоть меня шприцем.

Но шприц – не самое подходящее оружие для фехтовальных выпадов. Слишком уж он короткий, а потому к противнику следует подойти на очень близкое расстояние. Я перехватил его руку на подходе и легонько сжал кисть. Шприц выпал из ослабевших пальцев на пол, я раздавил его босой пяткой.

– И что дальше? – спросил доктор. – Что вы намерены делать дальше, больной? Бежать из больницы в одной пижаме и босиком?

Тут он меня подловил, точного плана действий у меня не было.

Пока я стоял и соображал, к четырем бесчувственным санитарам пришло подкрепление в лице еще одной четверки. Наверное, в этом крыле держали только самых буйных, никогда раньше не знал, что санитары сбиваются в такие стаи.

Я нокаутировал доктора Каца слева и принялся разбираться с новой проблемой. Не могу назвать ее особо тяжелой, потому что потребовала она лишь чуть больше времени и ударов, чем первая.

Палата превратилась в побоище. Я, босой и в пижаме, стоял посередине, как три тополя на Плющихе в одном лице, а вокруг лежали девять вырубленных парней.

Сколько еще санитаров в этой больнице и когда они поймут, что без взвода ОМОНа в эту палату лучше не входить?

Зачем я все это сделал, я и сам не знал. Просто не нравилось мне здесь, и все.

Один из санитаров начал подавать признаки жизни в виде мычания и дерганья правой ногой, и я угостил его повторно. В тот же миг мир померк, и…

– Тебе снова приснился кошмар? – обеспокоенно спросила Дри.

– Похоже на то, – сказал я. – Я опять кричал во сне?

– Нет, только стонал и дергал руками, – сказала она. – Словно с кем-то дрался.

Проклятье!

– Тот же сон?

– Скорее, его продолжение.

В первый раз я заснул здесь, а проснулся там, а потом заснул там, а проснулся здесь. Во второй раз все было, как и в первый, я заснул здесь, а проснулся там, вот только там я больше не засыпал, а все равно проснулся здесь. И что это доказывает? Ничего.

Подошел и присел рядом Морган. Лицо его было тревожным.

– Я тут случайно услышал ваш разговор, – сказал он.

Неудивительно. Звукоизоляции в пещере никакой, а вот акустика замечательная.

– Давно тебя мучают кошмары?

– Во второй раз.

– И как давно был первый раз?

Пришлось рассказывать с самого начала. Морган слушал внимательно и не перебивал. Я опустил только некоторые техногенные подробности, которые слушателям сложно было бы понять, но более не утаил ничего.

Когда я закончил, Морган закурил свою неизменную трубку.

– Как считаешь, может быть, это какой-нибудь побочный эффект после обмена памятью? – спросил я.

– Непохоже, – сказал Морган. – Насколько я понимаю, первый кошмар тебе приснился, как только ты впервые заснул после перехода через портал.

113