Понты и волшебство - Страница 84

Гном уже спал, как и все обитатели деревни.

Я сидел на крыльце в покинутом Кимли кресле-качалке, попыхивал сигаретой и попивал местное вино из стоявшего рядом с креслом графина.

– Рад видеть, что ты снова с нами, сэр Геныч, – сказал сэр Реджи, присаживаясь на крыльцо. – Но не стоит тебе засиживаться так долго. Мы потеряли слишком много времени. Чем раньше ты окрепнешь, тем раньше мы отправимся в путь.

– Я ждал тебя, – сказал я. – Потому что я считаю, что, прежде чем мы отправимся в путь, мы с тобой должны кое о чем поговорить.

– Хорошо, – сказал он.

Рядом с графином стоял второй стакан, и он налил себе вина. Сделал глоток.

– Где ключ Знаний? – спросил я.

– Здесь. – Он похлопал рукой по походной сумке. – Здесь с того момента, как я его туда положил.

– Зачем ты убил Корда? – спросил я.

Он промолчал.

– Ты убил Корда, пока я находился в трансе, навеянном ключом, пока я барахтался в твоих кровавых воспоминаниях. Зачем ты его убил?

– Как ты узнал? – спросил он.

– Зомби не стреляют из арбалетов, – сказал я. – У них слишком плохая координация движений. Они не умеют целиться, поэтому вообще не пользуются метательным оружием. Это я знаю из твоих воспоминаний.

Он глотнул вина.

– Ни у кого из зомби, которых ты убил до моего пробуждения, не было арбалетов, – сказал я. – Ты использовал арбалетный болт, потому что всегда говорил, что не любишь стрелять. Ты выкрал болт у людей Туко, я думаю. И ты не стрелял. Ты вогнал его рукой прямо в горло волшебника.

Еще один глоток.

– Ты знаешь, как убивать волшебника, чтобы он не успел прочитать заклинания, – сказал я. – Потом, даже если бы у напавших на нас зомби были арбалеты, все равно никто не мог бы выстрелить так, чтобы болт вошел в горло Корда под тем углом, под которым он вошел. Разве что волшебник задрал голову к потолку и подпрыгивал. Это я тоже знаю из твоих воспоминаний. Зачем ты его убил?

– О Моргане складывают легенды, – ответил сэр Реджи после непродолжительного молчания. – Как и обо всех волшебниках. Легенды говорят об их мудрости, доброте, о победах, которые они одерживали, о волшебстве, которое они сотворили. Обо мне тоже слагают легенды, и не только среди людей. Я – Затаившийся Змей, Парящий Ястреб, Гранитный Воин, после битвы на башне Корда добавится еще прозвище Восьмипалый. – Он помахал рукой, на которой не хватало двух пальцев, отрубленных Пожирателем Душ. – Не знаю только, кто это будет: Восьмипалый Вепрь или Восьмипалый Ястреб и уж тем более Восьмипалый Змей совсем не звучит. В легендах, повествующих обо мне говорится только о войне и победах, о крови, которую я пролил. Меня уважают и боятся, но меня ненавидят. Матери пугают моим именем непослушных детей. Ты видел мои воспоминания, прожил часть моей жизни. Что это было?

– Война без конца.

– Война без конца, – повторил он. – Но война во имя чего?

– Я не знаю.

– Я проливаю кровь, но я не проливаю ее без причины, – сказал он. – Всю свою жизнь я сражаюсь с Тьмой во всех ее проявлениях. Поход против Темного Властелина – апофеоз моей войны, венец моей карьеры. Та война, которую мы ведем сейчас, – сумма всех войн, потому что, если мы проиграем, это будет не поражение, это будет конец всего нашего мира. Поэтому мы не можем проиграть.

Слишком длинное предисловие. Он хочет, чтобы я понял… Что?

– И что? – спросил я.

– Ключ был нужен Властелину, – сказал сэр Реджи. – Значит, Властелин не должен был его получить. Корд ни за что не расстался бы с ключом по своей воле, и он никогда не покинул бы башню по своей воле, так что, если бы мы хотели сохранить ключ, нам пришлось бы остаться там и защищать и башню, и Корда, и ключ. Мы не смогли бы этого сделать, даже если бы попытались и умерли бы при этой попытке. Защитить один ключ было легче. Ты знаешь о шахматах? Это такая игра.

– Знаю.

– В нашем мире шахматы находятся под запретом, потому что они были игрой, созданной Владыками Танг, их любимой игрой. В юношестве меня познакомили с ее правилами.

– Шахматы – это стратегия.

– Шахматы – это война, – сказал он. – Самое точное воплощение войны, потому что любая война, кем бы она ни велась и какие бы цели ни преследовала, это отнюдь не столкновение одной силы с другой силой. Война – это противостояние двух разумов, двух воль к победе. Выигрывает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее и у кого лучшая мотивация.

Я вспомнил древнюю историю. Битву при Фермопилах и ее героев, триста спартанцев и командующего ими царя Леонида. Они все погибли, сдерживая огромную армию, но выиграли время для своего народа. Вот уж у кого была сильная мотивация. И, что не менее важно, правильно выбранная позиция.

– В шахматах можно пожертвовать одну свою фигуру или даже несколько только для того, чтобы добиться тактического превосходства и в конце концов победить.

– Это называется гамбит.

– Да, – сказал сэр Реджи. – Ради победы над Темным Властелином я разыграл гамбит Корда.

– Ты думаешь, что имел на это право?

– Если мы одержим верх, – сказал он, – то помни, что победителей не судят. А если мы проиграем, то и судить будет некому. Слишком высока цена, чтобы я задумывался о средствах.

– Ты готов ради победы пожертвовать всем?

– Даже собой, – сказал сэр Реджи. – Победа – это единственное, что имеет смысл.

– И Кимли? – продолжил я. – И мной?

– Да, – сказал сэр Реджи. – Ты хороший человек, сэр Геныч, а Кимли помимо того, что он хороший гном, еще и мой друг. Но в данном контексте и ты, и он, и я – всего лишь инструменты, средства для достижения цели, поставленной не нами. Мы готовы умереть во имя спасения нашего мира. Понимаю, что несправедливо требовать того же от тебя, ведь этот мир – не твой родной, но жизнь – штука несправедливая. Ты видел, как люди нашего мира умирают за тебя? Ты никогда не задумывался, почему они готовы пожертвовать ради тебя собой? Просто потому, что ты хороший человек и ты им нравишься? Этого же мало. Чтобы умереть за кого-то, нужна сильная мотивация. Каким бы хорошим человеком ты ни был, собственная жизнь любому человеку гораздо дороже твоей. Они умирали за тебя, потому что ты – единственный шанс на будущее для их потомков. И если бы для будущего была бы полезна твоя смерть, а не твоя жизнь, то, каким бы хорошим человеком ты ни был, они убили бы тебя без колебаний. Принцип меньшего зла, ты знаешь.